Православный форум Доброе слово

У голода всегда одна причина - неурожай и истощение запасов.

Нет, первый раз. Раньше сталкиваться с "каждым разом, когда Вы об этом пишите" не приходилось.

Вот один из viewtopic.php?f=55&t=36835&p=1061569&hilit=#p1061569

Точно. Вот какую тему не возьмёшь - всё уже оказывается было. .

Чтобы подавлять "крестьянство после революции" голод не устраивали. Раскулачивали - да, контру вычисляли - тоже, с бандами воевали - естественно. Но искусственный голод - .... ну вы сами подумайте. Продразверстка это вынужденная мера, чтобы в ситуации разрухи, индустриализации и неурожая народ - наш народ в городе с голоду не поумирал. Ещё раз: были бы те года урожайными, без редкой засухи - вспомнили бы IRUS, Вячеслав Южный или кто-нибудь о тех событиях? - Нет. Ну и всё.

Вадим, я пишу об этом не от фонаря. Знаю человека, отец которого, лично руководил отравлением земель на Украине. С той только разницей, что сам оттуда. Так что не о москалях речь, а о комиссарах.

ГОЛОД В ЦАРСКОЙ РОССИИ

Для того чтобы лучше оценить действия советского руководства в 1932–1933 гг., рассмотрим в последней главе этой книги, как действовало в аналогичных условиях голода царское правительство.

Отметим, что вступление России на путь капитализма привело к увеличению частоты голодовок, и в России периодически свирепствовал массовый голод. Наряду с низкой урожайностью, одной из экономических предпосылок массового голода в России была недостаточная обеспеченность крестьян землей. В черноземной России 68 % населения не получало с надельных земель достаточно хлеба для продовольствия даже в урожайные годы и было вынуждено добывать продовольственные средства арендой земель и посторонними заработками.

Но помимо нехватки продовольствия ввиду неурожаев, можно назвать несколько других причин наступления голода. Одной из главных причин наступления голода являлось не всеобщее отсутствие продовольствия в стране, а неспособность руководства страны маневрировать запасами продовольствия иногда даже в пределах одной губернии. Когда в 1873 году страдала от голода левая сторона Поволжья — самаро-оренбургская, на правой стороне — саратовской — был редкий урожай, и хлеб не находил сбыта даже по низким ценам. То же самое наблюдалось в 1884 году в Казанской губернии, когда Казанские мужики питались всяческими суррогатами, а на волжско-камских пристанях той же Казанской губернии гнили 1 720 000 четвертей хлеба. В 1891 году, когда весь восток Европейской России был объят неурожаем, урожай хлебов в малороссийских, новороссийских, юго-западных, прибалтийских губерниях и на севере Кавказа был таков, что всего в России приходилось на каждую душу более 14 пудов, которые были признаны тогда достаточными для пропитания одного человека в течение года.

Территория, охватываемая голодовками в России, начала расти с началом развития капитализма. Если в 1880–1890 гг. число голодающих губерний в неурожайный год колебалось от 6 до 18, то в 1890–1900 гг. минимум равнялся 9, а максимум — 29; для 1901–1910 гг. соответствующие цифры были 19 и 49, а голод 1911–1912 гг. охватил за два года 60 губерний.

Всего за вторую половину XIX века было свыше двадцати «голодных годов», причем, (по данным доклада царю за 1892 год): «Только от недорода потери составили до двух миллионов православных душ» (то есть, считали только тех, кого отпевали в православных церквах, а свидетельства о количестве умерших «инородцев» и старообрядцев нет вообще).

Но не только засуха мешала созреванию хлебов. В качестве причин также выступают потрясения режима. Голод 1905 г., поразил 22 губернии, в том числе четыре нечерноземных, — Псковскую, Новгородскую, Витебскую, Костромскую. Голод наблюдался в ряде местностей в 1906, 1907 и в 1908 гг. Голод этот сопровождался резким ростом заболеваемости. Количество заболеваний только цингой с 1905 по 1907 год возросло на 528 %.

Одним из самых страшных и масштабных голодных периодов были 1891–1892 гг. Тогда голодом были постигнуты 16 губерний Европейской России (и губерния Тобольская в Сибири) с населением в 35 миллионов человек; особенно пострадали Воронежская, Нижегородская, Казанская, Самарская, Тамбовская губернии. В Поволжье от катастрофического голода пострадали восточные области черноземной зоны — 20 губерний с 40-миллионным крестьянским населением. В менее обширном районе, но с не меньшей интенсивностью бедствия голод повторились и в 1892–1893 годах. Для борьбы с недоеданием в 1891 году широко использовались суррогаты. В некоторых местностях перед тем, как подоспела правительственная помощь, лебеда считалась роскошью.

В XX в. голод 1901 г. поразил 17 губерний центра; по данным доклада за 1901 год: «В зиму 1900/01 г. голодало 42 миллиона человек, умерло же их них 2 миллиона 813 тыс. православных душ».

А в 1911 году (уже после столь расхваленных столыпинских реформ): «Голодало 32 миллиона, потери 1 млн. 613 тыс. человек». Причем, в каждом докладе подчеркивалось, что сведения составлены на основе данных, поставляемых церквами, а также сельскими старостами и управляющими помещичьих имений. А сколько было глухих деревень?

Массы трудящегося населения царской России находились в состоянии постоянной «народной болезни»— недоедания. Малейший неурожай обращал это недоедание в голод. В 1908-м даже царское министерство внутренних дел вынуждено было в одном из своих отчетов признать, что угроза умереть «голодною смертью является ежегодно весьма возможной участью значительного числа земледельцев России».

Вот отзывы о жизни русских крестьян. «Русский крестьянин не может позволить себе и мяса, яиц, масла, молока, зачастую и капусты, и живет на черном хлебе и картошке. Живет, вы спросите? Он умирает от недостатка этих продуктов» (Эмиль Д. Диллон, русский профессор; 1877–1914). «Россия фактически не вылезает из состояния голода то в одной, то в другой губернии, как до войны, так и во время войны». (А. Н. Наумов, министр земледелия в 1915–1916 гг.).

Даже в «нормальные» годы положение было тяжелым. Об этом говорит очень низкий уровень установленного официально «физиологического минимума» — 14 пудов хлеба в год. В нормальном 1906 году этот уровень потребления был зарегистрирован в 235 уездах с населением 44,4 млн. человек. Возмущение крестьян вызывало уже не то, что приходилось есть хлеб с лебедой и пушной хлеб (с мякиной, из неотвеянного зерна), а то, что «не было белого хлеба на соску» — грудному ребенку.

В 1907 г. князь Д. Н. Святополк-Мирский в Госдуме заявил, что на душу населения в России потреблялось 212 кг хлеба, тогда как в Англии — 299 кг, во Франции — 363 кг, в Германии — 317 кг. Величина рыночного (избыточного) продукта в сельском хозяйстве России начала XX века составляла ничтожную величину, в среднем, не более 5 пудов зерна (в товарном эквиваленте) на одного сельского жителя.

Голод губительно отражался на здоровье населения. В итоге голодовок резко повышалась заболеваемость; по данным 1892–1913, заболеваемость тифом и цингой в голодные годы повышалась в 3–4 раза, а в 1907 году количество заболеваний цингой увеличилось на 528 % по сравнению даже с голодным 1905. «Дополни— тельная сытость» в условиях тогдашней России — это не трюфеля с омарами, а когда крестьянин ест досыта, т. е. всего лишь не голодает.

Итак, в дореволюционной русской деревне голод был частым гостем. Чем же объяснялось подобное состояние сельского хозяйства? Одной из причин был экспорт хлеба. Следует отметить, что России было присуще общемировое правило — вывоз сельхозпродуктов из регионов и стран, где наблюдается их острая нехватка и даже хронический голод. Даже в годы особого свирепствования голода Россия продолжала продавать хлеб за границу миллионами пудов.

Славу главного экспортера зерна Россия завоевала именно за счет недоедания своего населения. Как пишет И. Пыхалов, «Россия, которую мы потеряли» действительно являлась крупнейшим экспортером хлеба. Триумф несколько омрачает то обстоятельство, что это звание она делила с насчитывавшей в 21,4 раза меньше населения Аргентиной. До 1917 г. почти весь избыточный продукт нещадно изымался из села («недоедим, а вывезем»). Все мало-мальски развитые страны, производившие менее 500 кг зерна на душу населения, зерно ввозили. Россия в рекордный 1913 г. имела 471 кг зерна на душу — и вывозила много зерна — за счет снижения внутреннего потребления, причем, именно крестьян.

Как писал известный писатель-эмигрант (кстати, убежденный монархист) Иван Солоневич, «таким образом, староэмигрантские песенки о России как о стране, в которой реки из шампанского текли в берегах из паюсной икры, являются кустарно обработанной фальшивкой: да, были и шампанское и икра, но — меньше чем для одного процента населения страны. Основная масса этого населения жила на нищенском уровне».

Статистический анализ, сделанный крупным советским экономистом Немчиновым, показал — основная масса товарного зерна в России производилась в кулацких и помещичьих хозяйствах. Поэтому был сделан вывод о том, что чем крупнее хозяйство, тем выше у него товарность. Однако не была вскрыта ПРИЧИНА этого факта — то, что существование таких хозяйств при ЦИКЛИЧЕСКОМ (сезонном) характере сельхозработ в полеводстве было возможно только при наличии океана избыточной рабочей силы — бедняцко-середняцких хозяйств.

Более того, продуктивность зернового хозяйства (урожайность единицы площади посева) в подавляющей массе помещичьих и кулацких хозяйств принципиально не отличалась от продуктивности рядом расположенных бедняцко-середняцких хозяйств. В русских кулацких хозяйствах работники кормились за одним столом с хозяином. Русская крестьянская мудрость — при найме работника в первую очередь смотрели, как он ел: «Как поест, так и попашет».

Существенное влияние на положение российского села оказывали мировые цены на зерно. В начале 1880-х годов благодаря развитию пароходного сообщения с Европу хлынул поток дешевого зерна из США и Канады, Аргентины и Южной Африки. Произошло резкое падение хлебных цен, что привело к европейскому аграрному кризису. Цены на рожь упали с 82 коп. за пуд, в 1883 году до 44 коп. в 1895 году. Только после 1895 года цены на зерно стали медленно расти.

Итак, при переходе на капиталистическое развитие изъятие излишков продовольствия для модернизации съело страховые резервы на селе и сделала село более чувствительным к неурожаю. И все дело в том, что Россия тогда ускоренными темпами переходила на рыночные, западные по типу, отношения. В деятельности органов власти в стране стали преобладать соображения получения максимальной прибыли, а не обеспечения Жизни. Несмотря на все меры, принимавшиеся царским правительством, очередного голода в 1911 году (уже после «столыпинских реформ») избежать не удалось.

В 1911 году в Европе случился серьезный неурожай на зерновые из-за засухи. Естественно, что цены на зерно в Европе взлетели. Стремясь получить максимум: прибыли, российские предприниматели быстро продали то, что было собрано в России. В том числе и значительную часть стратегического запаса, содержащегося на случай голода. Так что в отличие от времен Сталина, во время голода 1911 года, когда недоедали десятки миллионов крестьян и сотни тысяч умерли от голода, более 50 % хлеба с российского рынка ушло на экспорт. Да! Законы рынка жестоки. Даже в 1911 г., в год исключительно тяжелого голода было вывезено 53,4 % всего зерна — больше и относительно, и тем более абсолютно, чем в годы предыдущего пятилетия.

Как отмечает И. Пыхалов, российские чиновники, принимавшие гуманитарную помощь от американцев, просили давать ее деньгами, а не хлебом, указывая на тот факт, что на каждый пароход с гуманитарным хлебом, идущий в Россию, 10 пароходов везут русский хлеб на продажу на Запад.

Результат — голод на селе в 1911 гг. охватил до 30 миллионов крестьян. Пострадали по преимуществу восточные, центральные губернии и Новороссия (обратите внимание, вроде бы житница — и страдает от голода). В 1911 году от голода пострадали также почти все уезды Пермской губернии.

Голод начался уже в октябре. Продолжался он до осени следующего года, когда стало возможным собрать следующий урожай. По свидетельству очевидцев, крестьяне от голода вымирали целыми деревнями. Только получение очень хорошего урожая в 1913 году из-за весьма благоприятных погодных условий сняло остроту голода.

С голодом боролись, но не очень эффективно. Хотя какие-то меры, конечно, предпринимались — осенью 1911 года, когда определились признаки неурожая, власти Пермской губернии постарались принять меры по борьбе с голодом. Были организованы общественные работы, после которых давали работающим продовольствие.

Итак, после 1861 года вывоз зерна при постоянном росте населения делал русских крестьян более чувствительными к неурожаям. Любой сдвиг зыбкого равновесия (между ростом производства зерна и увеличением численности населения) в виде неурожая мог привести к локальному голоду. С другой стороны, протяженность России и ее огромные ресурсы могли бы стать надежным механизмом страхования от голода, если бы царское правительство приняло необходимые меры, но в условиях разрушения общины и вывоза излишков зерна указанные страховые механизмы не срабатывали. Да и царь не был особо обеспокоен проблемами голода.

Низкая производительности и товарность сельского хозяйства в России, утечка капиталов за границу и сверхпотребление правящей элиты тормозили развитие промышленности и сельского хозяйства, приводили к постоянному недоеданию, а часто и голоду крестьян. В целом производство зерна увеличивалось, но оно «съедалось» ростом населения.

Выводы же из вышесказанного таковы. Только в советское время, при Сталине, произошел решительный переворот в сельском хозяйстве, позволивший решить, наконец, проблему с голодом в России. Но сделать это сразу было, конечно, нельзя — таким образом, голод 1932–1933 гг. в историческом плане явился в какой-то мере расплатой за то положение вещей, которое сложилось в сельском хозяйстве России во второй половине XIX — нач. XX века. Переход к новым отношениям на селе при Сталине был болезненным и мучительным (к тому же, по роковому стечению обстоятельств, осложненным, как мы уже говорили, целым комплексом неблагоприятных природных явлений), но этот переход был необходимым. Голод в России будет потом отмечен еще только один раз — в тяжелые послевоенные годы — чтобы уйти в прошлое.

Лет двадцать назад мы бы сказали: «Навсегда уйти в прошлое». К сожалению, сейчас мы этого сказать не можем.

Как он объяснял необходимость этой процедуры?

Простите, что вопросом на вопрос)) Но как объясняли, например, "красный террор"? Вопрос примерно из той же категории.

Александр, а Вы в злодеяниях ищите логику или оправдание?

В любом злодеянии, Ирина Борисовна, всегда есть логика.

Но я прежде всего хочу найти логику в словах вот Вашего комментатора.

Перечитывая книгу Дмитрия Лыскова «Великая русская революция: 1905-1922», натолкнулся на выкладки Н.Д. Кондратьева «Рынок хлебов и его регулирование». Он приводит данные по количеству площадей посева хлебов, беря уровень 1913 года за 100%:

1914 — 106,0%

1915 — 101,9%

1916 — 93,7%

1917 — 93,3%

«Общее сокращение посевной площади под влиянием политико-экономических факторов незначительно и дает к 1917 году всего 6,7%», — констатирует автор исследования.

Цифры на самом деле очень любопытные. Сначала мы наблюдаем небольшой, но рост посевных площадей, потом незначительный спад, вполне логично объясняемый частичной оккупацией территорией страны. При этом было потеряно 8 588 467,2 дес. Что составляет примерно 8,7% от общих довоенных посевных площадей империи. Здесь надо заметить, что вместе с землёй под оккупацию попало и население этих территорий. При этом если сравнивать процентное соотношение, то на оставшихся площадях сажали всё равно больше, чем перед войной.

Так почему же возникли проблемы с хлебом? И был ли здесь коварный заговор? Для этого надо смотреть другие цифры. Особенностью сельского хозяйства империи было массовое крестьянское землевладение, которое отличалось низкой товарностью. По большому счёту, крестьяне кормили только себя. Смотрим цифры дальше.

В целом по России, без учета оккупированных территорий и Туркестана, динамика посевных площадей по типу хозяйств будет выглядеть следующим образом: крестьянские хозяйства дают для 1914 года 107,1% к среднему показателю за 1909‑13 гг., а частновладельческие— 103,3%. К 1915 году крестьянские хозяйства показывают рост посевных площадей — 121,2 процента, а частновладельческие — катастрофическое сокращение до 50,3%.

Аналогичная картина сохраняется почти для каждой части страны, взятой отдельно — для черноземной полосы, для Нечерноземья, для Кавказа. И лишь в Сибири частновладельческие хозяйства не сокращают посевных площадей.

Помещичьи и зажиточные хозяйства дающие до 75% товарного (идущего на рынок) зерна резко сократили его производство. Причина здесь банальна. Война вызвала серьёзный отток рабочих рук с деревни. Тем не менее, крестьянская семья, напрягая все жилы (в основном женщин, стариков и детей), стремится увеличить посевную площадь, чтобы подстраховать свой продовольственный фонд в условиях военной неопределённости. При этом и на продажу постараются поменьше отпустить. Для товарного (капиталистического) хозяйства отток дешёвой рабочей силы (которая, по определению, вызовет её рост) вкупе с попытками правительства заморозить цены на зерно, как основной продовольственный продукт, на корню убивает интерес не только к увеличению посевных площадей, но и к сохранению уже существующих. Надрываться за идею? Этого капиталист делать не будет.

Катастрофы не произошло (точнее она оказалось отложенной) по ряду причин. Во-первых, Российская империя была экспортноориентированным по зерну государству. Именно на него и были заточены товарные хозяйства. Резкое падение экспорта позволило повысить запасы хлебов. Во-вторых, позитивным сказался крайне урожайный 1915 год. Всё это позволило отложить хлебный кризис до 1917 года.

По мере продолжения войны начали сказываться негативные тенденции в производстве хлеба, к которым можно отнести:

1. Деградацию крупных земледельческих хозяйств за счёт увеличения затратной части производства, снижающих количество товарного зерна;

2. Расстройство транспорта, который приводит к нарушению единства зернового рынка Российской империи, что уменьшает действительное предложение на местах при общем наличие хлебных запасов по стране;

3. Деградация за счёт первых двух пунктов хлеботоргового кредита, нарушение в работе хлеботоргового аппарата;

Всё это приводит к бурному росту цен сначала на потребительском рынке, а потом на рынке предложений, который при этом вызывают приступы спекуляционной лихорадки. В итоге цены на зерно (основной товар Российской империи) поднимались более высокими темпами, чем в Англии, где продовольствие само по себе являлось импортом. Всё это говорит о том, что госрегулирование в Российской империи было слабо развито, а война, как наивысшая сфера применения общественных усилий, показала это в наибольшей степени.

Причём, надо понимать, что такой характер готовности к Мировой войне не есть какая-то родовая травма именно Российской империи. Остальные страны, участницы Первой Мировой, так же не были готовы к её долгому и кровопролитному характеру. То есть все стояли в одинаковых условиях и принимали, примерно, одинаковые управленческие решения. Поэтому интересно сравнивать результаты. Крушение Российской Империи (которая к тому же воевала на стороне будущих победителей) как раз и показывает общую слабость государствостроения и управления в тот период.

Но даже не это главное в рассуждениях. В конце-концов в соревновательной гонке военного противостояния всегда будут и победители, так и проигравшие. Это проза жизни. Много важнее: какие выводы были сделаны по её окончанию. Учитывая, что СССР Вторую Мировую выиграл, то можно сделать утверждение, что выводы были сделаны правильные. И это, в целом, соответствует реальности. Тем более странно, что сейчас нам в его противовес ставят именно Российскую империю, чей последний исторический опыт говорит о его неадекватности исторической реальности. Империи в любом случае требовалась серьёзная модернизация. В нашей реальности её провели большевики, и лично я не видел ни одной грамотно составленной альтернативки, которая показала бы: как и кто мог бы провести эти реформы в ином случае. И уж тем более нельзя выдавать Российскую империю позднего периода за что-то исключительно святое и правильное. В случае нашего неумытого мира святое и правильное это то, что не проигрывает конкурентную гонку.

Так что если мы берём РИ за образец, то можно увидеть, что мы получим на выходе той или иной угрозы. В случае продовольственной безопасности мы имеем дестабилизированный рынок продуктовых товаров, спекулятивные игрища, провалы в его регулировании и перспективу голода при наличии запасов продуктов и возможностях снабжать ими население.

Мальтузианская ловушка является следствием развития сверхразвитого аграрного общества. Если рассматривать структурно-демографическую теорию, то развитие аграрных государств происходит по циклическому принципу. Сначала в наличие есть много земли и мало рабочих рук. Земля дешёвая, труд дорогой, население быстро увеличивается в размерах – государство находиться в фазе роста. По мере исчерпания экологической ниши – стоимость земли растёт (а её количество, соответственно, падает), оплата труда уменьшается, потребление продуктов у населения снижается. Как только это потребление снижается ниже голодной нормы (фаза сжатия) – население страны попадает в Мальтузианскую ловушку. При этом следует заметить, что в начале кризисного витка правительство страны очень часто проводит соответствующие реформы, которые раздвигают экологическую нишу, отодвигая кризис. Но так как развитие идёт медленнее прироста населения, то катастрофа не минуема. Как правило, она характеризуется потерей легитимности власти, хаосом, восстаниями, которые приводят к демографической катастрофе, количество населения резко снижается, экологическая нагрузка на природу быстро падает, что позволяет, спустя время, снова начать новый виток исторического цикла.

Особенно характерен в данном случае пример Китая , хотя заметим, что этот цикл доказан и для других аграрных цивилизаций. «Рисовая» культура Китая не только создало демографически ёмкое сельское хозяйство, но и определило тип китайской цивилизации. Это, прежде всего, огромная роль государства в создании и поддержании сложных ирригационных систем, коллективный и кропотливый труд по их обслуживанию. Именно по этому древний и средневековый Китай добился огромных управленческих и демографических успехов, и, как соответствие этому, ужасающих мальтузианских катастроф. Особенно впечатляет последствия Тайпинского восстания в середине 19 века.

К середине ХIХ века Цинская империя достигла пределов своего роста. Напомним, по грубым оценкам Китай того времени давал около 70% мирового ВВП (не смотря на то, что оставался всего лишь сверхсложным аграрно-ремесленным государством без малейших признаков индустриализации). В результате экономического кризиса в стране произошло Тайпинское восстание, которое усугубилось экономической катастрофой, когда река Хуанхэ изменило течение своего русла. Если раньше она впадала южнее Шаньдуньского полуострова, то потом стала впадать севернее. Можно сказать, что часть густонаселённых районов Китая была просто смыта наводнением.

Однако наибольшие жертвы пришлись не на экологическую катастрофу и собственно противостояние восставших с правительственными войсками, а тем, что не имевшие возможность жить сельским хозяйствам крестьяне двинулись в города, а там (не имея ни работы, ни помощи от ослабленного восстаниями государства) погибли от голода и холода. По оценкам демографов эта катастрофа унесла от 50 до 118 миллионов жизней, что является одной из самых впечатляющих катастроф человеческой цивилизации. И очень неутешительным выглядит тот факт, что о ней мало кто знает.

Но доблесть и сила власти в их преодолении.

И весь пост очень убедителен! Так и хочется согласиться! Но, боюсь, что, к сожалению, оппоненты будут не
менее убедительны.

Как можно согласиться с постом, который спрашивает "а что такого большевики делали ради преодоления голода" - располагаясь непосредственно под ссылкой, в которой именно и написано - что делали?

Вот ёлки! Придется ссылку прочитать!

Ага, причем все. Вот жалость-то...