Православный форум Доброе слово

Часовня матушки Марии Семеновны Смирновой, дьяческой вдовы из села Пестово (Новгородская обл.). Это старица благочестивой жизни, которая жила в XIX веке. На ее могилке была построена часовня, были случаи благодатной помощи, в т. ч. бездетным женщинам. Но во время Великой Отечественной войны часовню разрушили. После этого старица Мария Семеновна являлась во сне многим местным жителям и говорила, что часовню надо восстановить. В итоге, часовня была восстановлена и освящена архиепископом Новгородским Львом в 2000 году. Вновь стали появляться случаи благодатной помощи старицы.

Далее - рассказ священника Виталия Устрицкого о матушке Марии Семеновне (опубликовано в 1904 г).

Икону Тихвинской Божией Матери Марья Семеновна принесла из Тихвина еще в молодых годах. Будучи спрошена об этих годах и о принесены иконы, Марья Семеновна рассказала следующее. "Когда мне было 17 лет, умер батюшка, а на его место поступил братец Андрей. После отца я погуляла в девушках только один годик и вышла замуж (за дьячка Луженской церкви Алексея Смирнова), а через две недели после моей свадьбы умерла и матушка. Замужем я пожила только один год и овдовела, оставшись беременной. Родилась девочка (Мария), да и та прожила неделек шесть и умерла.
Вот говорю, теперь я свободна, не буду жить в Лужне, пойду в Пестово. Да и братец стал звать меня к себе: "Иди, Машенька, ко мне. Жениться я не буду, и будем вдвоем жить." Я к нему и перешла. С братцем недолго тоже пожила - только полтора года; умер братец, и осталась я одна. Живу и каждый год в Тихвин хожу*.

(*Кроме Тихвина Марья Семеновна ходила в Валдайский Иверский монастырь и виделась там с Феофаном, монахом «хорошей жизни» — из Новгорода (преосвяшенный епископ Феофан, затворник). "Он приезжал, — говорила Марья Семеновна, - к архимандриту Лаврентию и советовал мне кроме псалтири, читать Евангелие». Епископ Феофан записан в поминанье у Марьи Семеновны на первом месте.)

"Только настанет весна да просохнет дорога, думаешь кто посылать меня станет: иди, надо идти. Так и ходила я в Тихвин подряд лет пять или семь, хорошенько не помню. Потом пришло мне в голову принести из Тихвина икону. Задумала я принести икону, а у самой денег нет. О деньгах Владычица Сама позаботилась. Приходит ко мне одна знакомая, приносит золотой и говорит: не знаю, на что бы лучше извести мне эти деньги. Дай, говорю мне, у меня для них место хорошее есть. Она и отдала. Потом какой-то мужичок принес еще денег. Подкопила я денег и отправилась в Тихвин с некоторыми подругами, на дорогу взяли сухариков.

Пришли мы в Тихвин; отслужила я молебен пред Чудотворной иконою и помолилась: "Владычице, пусть та икона которою благословишь меня, посмотрит на меня." После молебна прихожу в образную, стоят три иконы, все одного роста. На двух иконах Матерь Божия смотрит как-бы в сторону, а на третьей иконе смотрит прямо на меня. Вот, говорю, эту икону Владычице угодно дать мне. Купила я эту икону, рублей никак за пятнадцать и попросила освятить ее пред чудотворной. Освященная икона была поставлена недалеко от чудотворной. Собрались мы с товарками домой - и думаем, как-то нам будет до дому добраться, сухарики все вышли и денег нет. А Владычица Сама позаботилась о нас. Идем и икону несем попеременно - идти так легко. В какую деревню не придем, везде видят, что несем икону и зовут к себе: идите, желанные, пообедайте. а то и ночуйте.
В полях народ работает; видят икону и подадут на свечку, так что мы были сыты всю дорогу, да еще и денег немного понабрали.

Захотелось мне сделать ризу на икону - и тут нашлись добрые люди. Одна из товарок, с которыми мы несли икону, поступила в Питер господам в услужение и пишет оттуда, что ее господа желают сделать ризу. Перевезти икону в Питер помог мне батюшка о. Лаврентий (архимандрит Иверского монастыря). С ним и я поехала в Питер, и пожила там шесть недель у господ, которые взялись сделать ризу. Очень берегли они меня. Хотелось мне серебряной ризы, да видно дорого стоит: сделали ризу накладного серебра (медная густо высеребренная). Да, если угодно Владычице, будет и серебряная риза.**

( **За два дня до смерти Марья Семеновна получила весть из Питера, что одна добрая женщина согласна
исполнить ве просьбу — сделает серебряную ризу)

В Питере, когда мы везли икону, попросили ее в два дома, где были больные (руками). Больные отслужили перед иконою молебен и исцелились. В память исцеления они повесили пред иконою две серебряные ручки (привески, висящие и теперь на иконе)."

Марья Семеновна глубоко веровала в благодатную силу принесенной ею иконы и в церкви всегда стояла перед ней.
До 20 октября 1903 г. икона эта стояла за левым клиросом, а после расширения храма, перенесена во вновь освященный в честь нее придел. Икона Тихвинской Божией Матери со слов Марии Семеновны не старая, но имеет темный лик. По объяснению Марьи Семеновны вместе с ризою на икону была положена слюда, которая потом, д. б. вследствие сырости в церкви, пристала к ней и придала ей темноту.

Из приведенной автобиографии Марьи Семеновны видно, что еще в первые годы своего вдовства она уже пользовалась доверием людей. Это доверие может свидетельствовать об искренной набожности и скромности Марьи Семеновны. С годами росло доверие и уважение к личности Марьи Семеновны, и число ее посетителей год от году увеличивалось.

Продолжение следует...

Kaк же смотрела Марья Семеновна на своих посетителей? Не сразу, конечно, привыкла смиренная вдовица к своим посетителям и долго опасалась - не вражье ли это искушение. «Ну чего ходят ко мне - говорила она, - разве я, грешная, знаю что? Приходит другой раз девушка и спрашивает: идти ли мне, Марья Семеновна, замуж? Почем же, говорю, желанная, я знаю - идти тебе замуж или нет. Хочешь так иди, не хочешь так не ходи. Гляди сама, желанная".
Кроме смирения Марья Семеновна отличалась кротостью и искренней любовью к людям. Эта-то любовь и не позволяла ей отказывать посетителям. «Боюсь и не принимать-то. Другой пришел верст за 60. Ведь и жалко его не принять, он-то, сердечный, обидится, да скоро и мне-то грех будет». Так никому и не отказывала Марья Семеновна в приеме. Всех принимала ласково, каждого называла «желанным», угощала чем Бог послал, просящих совета наставляла, как Бог на душу положит, печальных утешала, как умела. Одному даст просфору, другому св. воды (которую обильно запасала накануне Крещения Господня), тому ладану, поясок и т. п. Больным советовала отслужить молебен перед Тихвинскою иконою Божией Матери или св. великомученику Пантелеймону, и некоторых помазывала маслом из лампады св. Пантелеимона. Посетители почти всегда приносили Марье Семеновне деньги или холст. И то и другое она до послеледних лет отсылала на Афон в русский Пантелеймоновский монастырь (700-800 р. в год). А в последние годы, по просьбе местного священника, задумавшего расширить храм, стала приношения посетителей сдавать в свою церковь - более 1000 р. в год. Подкопит Марья Семеновна денег и зовет священника сосчитать их. Считает священник и благодарит Бога и Марью Семеновну, а Марья Семеновна говорит: «кабы давно так делать, так две бы церкви можно было бы построить, да ведь вот не догадаться было. Я ведь, батюшка, не прошу, - сами дают желанные-то мои, как пчелки несут — спаси их, Господи, и помилуй! Видно, так Богу угодно, видно Сама Царица Небесная забоится о Своем доме", и начнет молиться за своих благодетелей. «Теперь я, батюшка, к деньгам-то привыкла, а сначала-то я их боялась. Раз как-то перед Пасхой получила я повестку на 100 рублей — и так стало худо у меня на уме. На что мне столько денег, куда я их девать стану, весь покой мой пропал. Только когда прочитала письмо, отлегло от сердца: 75 руб. велено было кому-то раздать, а мне только 25 руб, на масло. Ну слава Тебе Господи». Сосчитанные деньги Марья Семеновна вручала церковному старосте.

Продолжение следует...

Насколько глубоко было смирение Марьи Семеновны отчасти можно судить по тому, что она ни за что не позволяла снять с себя фотографию. Пробовал священник доказывать Марье Семеновне, что сняться не грешно, но Марья Семеновна осталась непреклонна. Были попытки снять Марью Семеновну без ее ведома, но они не удались, к крайнему сожалению ее почитателей.

Марья Семеновна была высокого для женщины роста и несколько сутуловата, вероятно вследствие долгих стояний на молитве и поклонов. Лицо ее ясно свидетельствовало о строгости ее жизни. Серые глаза всегда отражали кротость и смирение и почти всегда устремлены были на икону Божией Матери. Голос был тихий и речь скорая, не очень внятная. Одежда у нее была темная и всегда опрятная. Идя в церковь, Марья Семеновна неизменно опоясывалась кожаным ремнем из Соловецкого монастыря. Походка была скорая. Более 40 лет Марья Семеновна не употребляла мяса и вообще в пище соблюдала строгое воздержание. Чаю пила немного, но пила очень крепкий. В комнате у нее всегда было так тепло, что непривычного человека бросало в пот. Из дому Марья Семеновна не выходила никуда кроме церкви. Говела Марья Семеновна не менее четырех раз в год. В великом посту причащалась два раза: на первой неделе и на страстной, а если случалась литургия св. Иоанна Златоуста 1 апреля (день ее именин), то приурочивала говение к этому дню. Несмотря на преклонные годы и нелегкие труды стояния на молитве, Марья Семеновна хворала довольно редко. Чаще болели у нее ноги, что вполне понятно. Заболевая серьезно, Марья Семеновна соборовалась, причащалась и говорила: «угодно Тебе, Господи, так подержи меня здесь, неугодно — возьми к Себе».

Чаще болеть стала Марья Семеновна с 20 июля 1903 г. С 21 июля не ходила в церковь по 7 сентября. После храмового праздника (8 сент.) Марья Семеновна стала заботиться о приготовлении к освящению новоустроенного придела: призывала священника, рассматривала пожертвованные парчи, советуясь, из которой устроить одежду на престол, сколько надо коленкору на фартуки священникам и т. д. И Господь сподобил Марью Семеновну увидеть день освящения (27 окт.). В этот день и накануне она была в церкви у всех служб, преисполняясь великою радостью. «Теперь хоть и умереть, теперь я знаю, как будет все в новой церкви». И действительно недолго после освященья пожила Марья Семеновна. 9 ноября она была в церкви уже в последний раз. Тем не менее, дома она продолжала читать псалтирь, а в первых числах декабря даже наготовила свечей из воску. Причастив Марью Семеновну 12 декабря и видя слабость ее сил, священник посоветовал ей причащаться каждый день. «Вот хорошо-то, — ответила Марья Семеновна, — чего это мы раньше-то не догадались». 15, 16 и 17 числа Марья Семеновна приобщалась утром и после вечерни 17 числа мирно отошла в вечную жизнь. Заблаговременно было сказано одному прилежащему к храму крестьянину, чтобы гроб был некрашеный и ничем необитый. Места для погребения не назначила: "хорони, батюшка, где знаешь".

Погребение Марьи Семеновны было назначено на 22 декабря, и это погребение красноречивее всякого слова доказало — как велико было уважение которым пользовалась Марья Семеновна. Еще до погребения местный священник и другой — родной племянник Марьи Семеновны, утомлялись, служа поочередно панихиды. На день погребения панихиды служились почти всю ночь вплоть до заутрени, причем домик Марьи Семеновны, как говорится, битком набит был народом. К погребению Марьи Семеновны прибыл хор монахинь из Короцкого монастыря. Священников на погребении было семь. Четверо из них прибыли без всякого зова - единственное по личному усердию и великому уважению к почившей. Народу была такая масса, какая обыкновенно замечается только на торжествах освящения храмов. Литургию совершал местный благочинный в сослужении 5 священников, а на отпевание вышло 7 священников. Перед отпеванием местный священник с трудом произнес надгробное слово, так как в церкви повсюду слышался плач. Во время отпевания у священников и диаконов горели в руках желтые свечи, собственноручно изготовленные Марьей Семеновной недели за две до смерти. Перед прощанием с почившей произнес прекрасную и пространную речь студент СПб духовной академии Иван Григорьевич Никитин. Трогательно было слушать, как этот даровитый студент смиренно называл себя учеником Марьи Семеновны. В своей речи г. Никитин развивал ту мысль, что почившая по всем признакам принадлежит к числу праведников, которыми мир стоит, но которых мир не знает. Только смерть таких людей открывает глаза современникам и дает им почувствовать, какого сокровища они лишаются. Потому-то так грустно и больно опускать нам в могилу Марью Семеновну. Своею речью оратор до того растрогал слушателей, что буквально вся церковь рыдала. Не было возможности дать проститься с почившей всем желающим. Не говоря уже о том, что это заняло бы очень много времени, грозила опасность, что гроб будет свергнут на пол от напора толпы. Когда гроб подняли, чтобы выносить из церкви, многие целовали скамью, на которой он стоял.
Снятый с гроба покров народ едва не разорвал у могилы: кто тащил его себе на голову, кто целовал, кто хотел хотя бы прикоснуться к нему. Подъем духа у народа был удивительный.
Погребена Марья Семеновна в склепе. Могила находится на самом видном месте — в 7 саженях от новоосвященной церкви (к югу), которая своим устройством больше всего обязана почившей.

Марья Семеновна была дочь пономаря Пестовской церкви, Симеона Карпова и жены его Евдокии Васильевой. Родилась 1827 года 27 марта.
Вечная память незабвенной старице!

Спасибо!
Царствие Небесное рабе Божией Марье!!

_________________
Создавший единственными в мире сердца их разумеет все дела их. Пс 32 ст 15

Спасибо!