Ощущение никчёмности своей жизни давно давило на Нукри, но сегодня был точно какой-то «пик активности депрессии».
Гони не гони от себя эти мерзкие навязчивые мысли, а результат один: они опять с тобой. 42 года прожил – позади пустота, и впереди ничего хорошего не вырисовывается.
Нет, нельзя сказать, что в жизни ничего стоящего не было. Безоблачное детство, например, любящие родители, создававшие «все условия» единственному сыну. Затем учёба в Тбилисском университете на престижном тогда мехмате. Жизнь, казалось, раскатывала перед ним аккуратную ковровую дорожку к достойному будущему.
А потом всё накрылось медным тазиком. 90-е годы, конечно, не ему одному все надежды поломали. Целое поколение «лишних» людей по всему постсоветскому пространству образовалось. Кто-то, посильнее духом, выплыл и нашёл себе новое занятие, а кто-то, типа Нукри, совсем скис.
Часть его однокурсников выехала за рубеж вкалывать шофёрами или разнорабочими, часть осталась в Грузии экспериментировать в уличной торговле. Ни то, ни другое для Нукри было неприемлемо. Не для того он учил кучи длиннющих формул, чтоб заниматься неизвестно чем.
И мать, признанный в городе гинеколог, упорно внушала:
– Зачем это всё, когда я тебя при любом правительстве и так прокормлю.
Так и прожил Нукри эти 20 лет под маминым тёплым крылышком, бесцельно смотря сутками телевизор и заполняя кроссворды, чтоб совсем не отупеть. Всё ждал: может, жизнь изменится к лучшему. Оглядываясь на знакомых, успокаивал себя: «Период такой, не один я так живу».
После «революции роз» и точно стало всё меняться. Тут выяснилось, что да, нужны специалисты, но помоложе и желательно с заграничным образованием. Опять Нукри оказался в пролёте. А тут ещё мать сократили, и очень скоро перед Нукри вырос большой вопросительный знак: «На что жить дальше?» Не семечки же продавать на улице, как это делают пенсионерки.
Следом сам собой напрашивался другой логический вопрос: «А стоит ли вообще так жить?»
Пытаясь убежать от этого внутреннего зуда, Нукри уже два часа бесцельно бродил по своему микрорайону. Вконец одурев от жары, он мешком опустился на скамейку у детской площадки. Рядом уже сидел какой-то тип примерно его возраста и курил, отслеживая кого-то в песочнице.
«Наверно, ребёнка вывел погулять», – вяло констатировал Нукри, бросив взгляд на молодняк в песке.
Внутри круглой загородки возились два совсем мелких карапуза и один пятилетний мальчишка, сидевший в странной позе. Что-то было явно не так. Ребёнок сидел босиком (красные кеды валялись рядом) и одной ногой катал машинку по каменному бордюру. Ещё приглядевшись, Нукри понял почему. Обе руки мальчика, несоразмерно короткие, болтались по бокам, как рукава рубашки внакидку.
Тут мальчик поднял голову и посмотрел в сторону наблюдателя, видно почувствовав, что его разглядывают.
Лицо как лицо. Карие глаза, небольшой нос, который со временем может превратиться в рубильник, как у папаши, и улыбчивый рот.
Потом снова углубился в свою игру. Знай себе катает машинку и при этом создаёт звуковые эффекты:
– А-вау-вау. Дж-дж-дж.
Сам собой сорвался вопрос к сидевшему рядом:
– Это ваш мальчик?
Сказал и тут же пожалел о своей бестактности. Его сосед неохотно разлепил губы:
– Мой.
Помолчали.
У качелей появились две девочки, по виду школьницы. Следом из песочницы донеслось:
– Папа, на минуту.
Отец без вопросов подошёл и поставил сына на ноги, негромко сказав:
– Саба, смотри, иди осторожно.
Нукри огляделся. Вокруг было много битого стекла, порезаться – плёвое дело.
Саба уверенно зашагал к цветочнице на углу. Его отец вернулся к насиженному месту.
– Куда это он? – не понял Нукри.
– Любовь, ты понимаешь, у него, – был иронично-грустный ответ. – Вон та светлая девочка, у качелей справа, ему очень нравится. А Нана, – кивок в сторону цветочницы, – ему просто так одну-две розы дарит для «внимания».
И правда, толстуха у стояка с растительностью уже вкладывала Сабе под мышку какие-то полузавявшие фиалки. Мальчик, крепко прижав их одной рукой к боку, двинулся прямиком к своей пассии.
– Вкус у него ничего, хороший, – отметил отец задумчиво. – Вырасту, говорит, на Оксане женюсь, – сказал и закашлялся.
Нукри понял его невысказанную боль: как, мол, эта красавица посмотрит на ухаживания калеки лет через пять, когда вокруг неё будут виться другие ребята... Первая любовь – штука сильная.
– А кто она? – осторожно спросил Нукри.
– В соседнем корпусе, как и мы, на квартире живёт. Мать уборщица, отца нет. Мой глупыш даже русский из-за неё по мультфильмам выучил. Всё цветы ей дарит, кайфует по-своему. Она уже большая, всё понимает... Хоть не гонит его, и то дело.
Саба уже стоял у качелей и «вручал» свой букет заученной фразой:
– Это тебе, Оксана!
Девочка привычным жестом вынула из подмышечного зажима подвявший пучок фиалок, поблагодарила. Саба сиял.
О чём они там говорили, Нукри не слышал, так как повернулся к отцу:
– Неужели нельзя что-нибудь сделать? Я имею в виду операцию.
Потом запоздало спохватился:
– Извините, не знаю вашего имени.
– Нодар, – без особого энтузиазма представился сосед и шумно выпустил клуб дыма. – Операция нужна, но денег нет. По Интернету мы смотрели, где такое делают. Из Петербурга нам одна женщина-профессор написала, что это примерно 40000 долларов выйдет. С едой, дорогой – всё вместе. Для нас это нереально. Я сантехник. Работа – как позовут. Жена дома с Сабой сидит, работать не может. Была бы хоть своя квартира, продал бы и так бы наскрёб. А тут не успеешь оглянуться, месяц пролетает – 250 лар выложи. Ещё хорошо, хозяйка в положение входит – по 2-3 месяца ждёт. Вот на днях пенсию Сабы за полгода вперёд из банка принёс – квартирный долг покрыл.
– А в детский сад Саба ходит?
– Нет, конечно. Кто с ним там будет возиться? – отмахнулся Нодар от глупого вопроса. – Упадёт – даже сам встать не может. Да и всё остальное, сам понимаешь...
Со стороны качелей раздался девчачий смех. Саба что-то рассказывал.
– Сейчас он всякие трюки будет показывать, – пояснил Нодар.
Саба подбирал ногой расплющенные крышки от бутылок, подкидывал их в воздух. Потом складывал их одну на другую столбиком. Публика смотрела на его манипуляции с интересом.
– Вырасту, говорит, буду работать в цирке, – Нодар первый раз за весь разговор улыбнулся и присовокупил с какой-то скрытой гордостью: – Это ещё что. Он даже рисует ногами.
– И как, получается?
– Не Рембрант, конечно. Но где дом, а где корова, понять можно. Ещё в игры на компьютере как играет! Мне сто очков вперёд даёт, – у Нодара наконец-то немного развязался язык. – Мне друг старый ноутбук подарил, половины кнопок не хватает. Вот Саба и развлекается.
Нукри слушал его невнимательно. Раньше, сталкиваясь на улице с разными «нестандартными» детьми, брезгливо думал: «Зачем таким жить, когда для нормальных жизни нет». Под последними, конечно, подразумевал себя, любимого.
Тут же в голове замелькали кадры из какого-то русского сериала. (Мать, чтоб как-то вывести Нукри из депрессии, на последние деньги поставила в доме спутниковую антенну.) Вроде был там такой момент. Врач в роддоме осторожно сообщает матери: «У вас ребёнок – даун. Будете писать отказ?» Та отвечает: «Нет, не буду. Знала, что так случится. Незадолго до этого я где-то читала, что это особые люди. У них отсутствует чувство злости. Они приходят в этот мир, чтоб сделать его добрее...»
Нукри смотрел на Сабу и пытался понять: интересно, какая миссия у этого мальчика? Что можно сделать в этой жизни без рук? Вот у него, у Нукри, всё на месте – полный комплект конечностей плюс образование, а толк – ниже нуля. Жить не хочется.
Потом обратился к Нодару, сделав для себя ошеломляющий вывод:
– Похоже, у Сабы нет ни малейшей депрессии.
– У него нет, – собеседник не то фыркнул, не то хмыкнул. – Зато у нас – сверх головы. Моя жена руки на себя наложить хочет. Еле удерживаю. А Саба что? Маленький, не понимает всего. Да это и к лучшему.
Нодар затушил сигарету о край скамейки и встал. Потом позвал сына:
– Сабуна, домой пора.
Мальчик не сразу подошёл. Нукри ещё раз всмотрелся ему в глаза с более близкого расстояния. Нет, всё он прекрасно понимает. Тут что-то другое. Нодар в это время возился с кедами, распутывая шнурки. Саба из-под его рук поймал этот испытующий взгляд чужого человека и, нисколько не смущаясь, вдруг сказал, как бы отвечая на все невысказанные вопросы Нукри:
– Дядя, всё будет хорошо!
Нодар, по-видимому, вообще не услышал эту реплику, занятый своими мыслями и вознёй с кедами.
Для Нукри эти простые затёртые слова из хита Верки Сердючки были как озарение Свыше.
Этот мальчик пришёл в этот мир, чтобы всем, даже вскользь видящим его, дать силу бороться тогда, когда жизнь кажется невозможной. По принципу: если могу я, сможете и вы.
Нет, рано опускать руки, тем более когда они у тебя есть.
Мария Сараджишвили
г. Тбилиси, июль 2012 г.
Примечание:
История эта реальная. Прототип Сабы – Лука Модебадзе. Увидеть его можно в Интернете:
http://www.youtube.com/watch?v=BHN58soMyG0Для звонков с мобильных операторов Geocell, Magti, Beeline – 0901500564.
