|
В ночь на 3 января, за четыре дня до Рождества Христова, в курской глубинке два другана взяли полторашку самогона и пошли по деревне
09.04.2009
В рамках продолжения встречи Нового года они забрели сперва в дом послушника Рыльского Свято-Николаевского монастыря (так в информагентствах) Сергея Рыжкова и зверски избили его; мужчина попал в реанимацию.
Потом дебоширы начали стучать в скит иеромонаха той же обители отца Ефрема, вышибли стекло...
Хозяин пустил их в келью.
15-летний школьник Саша и 23-летний рабочий сахзавода Коля, по версии областного УВД, стали просить денег на водку. Иеромонах в ответ попросил через слово матерящихся гостей не сквернословить: в келье иконы...
Отца Ефрема нашли утром. По рассказу послушников, у него не было носа и глаз. По полу в келье - куски мяса и чего-то студенистого. Видимо, глазных яблок. В луже крови валялась дароносица - ковчежец, в котором священник носит святое причастие людям, не могущим прийти в храм, священный для верующих предмет. При этом лежащие на столе и в карманах убитого шесть тысяч рублей (громадная по местным меркам сумма) была не тронута...
Вот такая вопиюще НЕрождественская история. Просто ночь избиения христианских служителей православного монастыря.
ЭТЮД В КОРИЧНЕВЫХ ТОНАХ
Иеромонах Ефрем, в миру Игорь Гаценко.
Иеромонах Ефрем, в миру Игорь Гаценко.
Деревня Волобуево - пустые избы под грудами плетей коричнево-сухого плюща. Жилых домов - едва ли треть, да и те в основном обитаемы летом: жители Мурманска и Москвы держат здесь «дачи».
Соседние Поповка и Луговка вообще заросли американским кленом, там природа победила человека, а в Волобуеве жизнь пока теплится. Без газа, при печном отоплении, здесь доживают век несколько десятков древних старушек да стоит монастырский скит.
А скит стоял на отце Ефреме. Подвижнике, оставившем относительно спокойную монастырскую жизнь и ушедшем в одиночное сражение со злом.
«Какая сейчас жизнь в деревнях - крайний упадок, бездорожье, одинокая старость, пьянство и наркомания, опустение земель, отрыв от церковной жизни, от таинств, похороны без отпевания, безработица, уход молодежи из села, нашествие баптистов и иеговистов»...
Эти слова я переписала со стенда в духовно-просветительском центре (бывшем сельпо), стоящем рядом с уродливой церковью без куполов (бывшей деревенской библиотекой). Автор строк - иеромонах Ефрем.
«ВСЕГДА К НАМ ЗАХОДИЛ»
Сквозь снег и ветер. За отцом Ефремом крестным ходом идут монахини женского монастыря Казанской иконы Божией Матери в Большегнеушеве.
Сквозь снег и ветер. За отцом Ефремом крестным ходом идут монахини женского монастыря Казанской иконы Божией Матери в Большегнеушеве.
- Хороший батюшка был! - Бегают вокруг меня родичи Саши Рудякова, младшего убийцы: подставляют табуретку, тащат фотографии и шоколадные пасхальные «киндер-сюрпризы» - доказательства лояльности к священнику. На Пасху, Успение и Рождество Христово отец Ефрем обходил жителей деревни с иконой, раздавал такие вот нехитрые подарки. Заходил и к Митяевым - Рудяковым.
- Он и дом нам освящал, и мы ему помогали: и косили, и дрова... Все, что попросит. И с Сашкой нашим никогда никаких трений...
Сашка в этой семье - не родной и не детдомовский: мать подростка умерла, и опеку над ним оформила старшая замужняя сестра Анна. Соответственно, когда брат пил и курил, соседи злословили: «Анька своему ради денег все позволяет: чтобы опекунских не лишиться». Правда, теперь, по совести, прибавляют, что пил «малой» не постоянно, то есть на земле не валялся. При встрече глаза опускал, здоровался...
- Чего они с батюшкой не поделили, ума не приложим, - на все лады уверяют муж и свекровь Анны (сама женщина на работе в библиотеке). - Они ведь до этого еще Серегу побили, знаете? Так тоже, в чем дело, неизвестно! Мальчики сидят, а этот из-за пробитой головы память потерял, ничего не помнит!
- Ничего не помню, - медленно и отрешенно подтверждает сидящий тут же в кресле черноглазый мужчина. Рассказывают, после избиения голова у Сергея Рыжкова была как арбуз. Он больше месяца лежал в реанимации, теперь врачи направляют «на группу», то есть дают инвалидность.
Тот факт, что искалеченный сидит в доме того, кто его искалечил, никого не удивляет: Сергей и муж Анны, опекун малолетнего преступника, - друзья-приятели: и в домино, и в карты... Ну и по водочке, конечно.
Служение в таких условиях - уже подвиг. На фото - храм Успения Пресвятой Богородицы в здании бывшей библиотеки.
Служение в таких условиях - уже подвиг. На фото - храм Успения Пресвятой Богородицы в здании бывшей библиотеки.
- Это же мы его и спасли! - победно рассказывают хозяева. - Мы в четыре ночи бегали: машину доставали, грузили его... Как было-то: пацаны Саша и Коля под утро пришли, а мы не спали: телик, передачи новогодние. Смотрим - у нашего свитер в крови, прижали - он раскололся: «Рыжего побили... Чуть-чуть». Мы и понеслись... А про батюшку-то он не сказал. Мы бы ведь и батюшку спасли!
И, глядя в голубые, как бутыль спирта, глаза опекуна, я понимаю: попытались бы точно.
Но как же вышло, что и в информагентствах, и на сайте монастыря второй избитый назван послушником?
- Да он был, семь лет назад, - смеются хозяева. - Приехал к отцу Ефрему, коров пас... А потом мы ему домик здесь, в Волобуеве, купили...
До отца Ефрема Рыжков был просто бомжем. Есть квартира в районном центре Рыльске, но там брат, и жить невозможно... Стандартная история: в современные монастыри идут работать в основном отнюдь не люди в духовном поиске, а психбольные, бездомные, бывшие зеки - отбросы общества, которым больше некуда деться.
Кстати, уже ПОСЛЕ Рыжкова и ДО батюшки «мальчики» той ночью заходили еще к одному монастырскому послушнику, 50-летнему дяде Пете, сторожившему скотный двор. Посидели, выпили - все к обоюдному удовлетворению...
В общем, целенаправленного избиения какой-либо группы населения не прослеживалось.
- Сергей, - спросила я побитого, - а сколько всего в деревне молодых?
- Молодых - я, да Сашка Вальков, да вон Митяев (хозяин дома, в котором мы сидим, опекун малолетнего убийцы Саши Рудякова. - Авт.).
- А детей?
Убийцы Саша Рудяков (слева) и Коля Клейменов.
Убийцы Саша Рудяков (слева) и Коля Клейменов.
- Тоже трое. Сашка, который сидит, да сын его опекунов Никитка, он в третьем классе, да девочка еще одна в Рыльске учится.
Коля Клейменов, второй убийца, он из соседней деревни Слабодка.
КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН
- Знаете, что там, в Волобуеве, раньше было? - горько спрашивает духовное чадо отца Ефрема москвичка Татьяна Сафонова. Мы беседуем в столичном храме Святителя Николая Чудотворца в Бирюлеве, где женщина работает в книжной лавке, а в курскую глубинку она ездила по нескольку раз в год.
А по образованию Татьяна историк, что заметно.
- Мы с другими паломниками списывались с архивами, отыскали ведомость об Успенской церкви в селе Волобуево Рыльского уезда Курской епархии на 1917 год. Так вот: храм был центром прихода в одиннадцать деревень, при нем были три земские школы и одна сельскохозяйственная женская. Там учились двести сорок мальчиков и сто сорок четыре девочки. ЧЕТЫРЕСТА детей, можете представить, какой духовный центр! А красота какая: на высоком месте церковь, два пруда - барский и для людей, между ними что-то вроде водопадика и беседка, где барыня чай пила. Ключи бьют, сирень...
Село считалось крепким, если там была хотя бы одна центральная улица. В Волобуеве их было три!
А потом пришли большевики.
Местные бабушки рассказывали Татьяне, как девочками они бежали в школу и вдруг услышали женский плач. Звук был такой, что стыла кровь, они боялись идти дальше...
Невидимая женщина убивалась неделю. Потом церковь взорвали.
Считается, то плакала Богородица (Успенская церковь - значит, Успения Пресвятой Богородицы).
Татьяна слабо улыбается:
- А за несколько лет до приезда отца Ефрема люди стали слышать колокольный звон. Храма нет, а колокола звонили! Когда батюшке это рассказали, он даже не удивился: «Такое часто перед восстановлением храма бывает...»
Они появились в Волобуеве с разницей в несколько лет: иеромонах, получивший от наместника монастыря благословение (поручение) создавать скит, и паломница с машиной пожертвований.
Сначала приехала в женский монастырь в селе Большегнеушево, а там ей и сказали: «А вот есть еще батюшки в скитах...»
Рискну встать на скользкую почву предположений: скорее всего, без духовной дочери отца Ефрема скит не приобрел бы той социальной значимости, которую в итоге получил.
Главная и основная задача скита - сельскохозяйственная: надо снабжать монастырь продуктами питания (подаянием в провинции не очень-то прокормишься), и отец Ефрем завел пасеку, овец, коров.
А Татьяна развернула «революционную агитацию», деятельность собственно социальную: привозила в деревню те самые «киндер-сюрпризы» (помните деревенские обходы на Рождество с иконой и одним из прихожан в костюме Деда Мороза, такой микс культур). А еще женщина снабжала окрестные школы православной литературой, позже, после смерти батюшки, стала еще и проводить беседы с детьми... Сама Татьяна, впрочем, изо всех сил умаляет свою роль: говорит, что таких, как она, у отца Ефрема было много, да и вообще - ведь это он всем руководил...
12 июня 2007 года при участии администрации Некрасовского сельсовета состоялось собрание прихожан храма Успения Пресвятой Богородицы, открытого отцом Ефремом в здании бывшей библиотеки. Было принято единогласное решение о начале работ по восстановлению взорванной большевиками церкви, отслужен молебен перед началом работ по раскопке фундамента; на месте алтаря установлен крест.
За год до этого неподалеку был открыт духовно-просветительский центр, собраны православные библио-, видео- и аудиотека; проводились встречи... В общем, фигурой отец Ефрем сделался заметной.
Одну цитату из иеромонаха, начертанную на стенде в этом самом центре, я уже привела. Дальше писано было так: «Надежду на возрождение села можно связывать только с развитием церковно-приходской жизни и возрождением традиций. Особенно привлекать молодежь, у них, кроме дискотек с наркотической музыкой, ничего нет».
В свете последних событий кажется, что это предвидение. И, как вы скоро убедитесь, не единственное.
«НА РОЖДЕСТВО МЕНЯ УБЬЮТ»
У послушника скита Виктора в глазах синее небо. Пусть надо мной смеются атеисты - таких одухотворенных лиц, как у людей, посвятивших жизнь Богу, я ни у кого не видела.
Виктор показывает келью отца Ефрема с окровавленной печкой и заскорузлую от крови табуретку.
- Знал он, - рассказывает Виктор. - Осенью еще сказал: «Меня убьют». Я: «Батюшка, за что?! Вы столько добра делаете?!» А он: «Да это же все бесы...»
Далее, учитывая нерелигиозную направленность нашей газеты, рассказывать довольно трудно. Договоримся так: мы излагаем сейчас взгляды воцерковленных православных христиан, а читатели неверующие и принадлежащие к другим конфессиям могут воспринимать это как рассказ о чужих культурных традициях.
Дело в том, что отец Ефрем еще и проводил «отчитки».
Чин вычета (молебен о недужных) довольно близок к чину экзорцизма (изгнания беса), запрещенному в православной церкви. Когда-то, до революции, это делали - теперь нет. Слишком опасно (вспомним фильм «Изгоняющий дьявола», где священник смог спасти одержимую девочку только ценой собственной жизни).
Но по порядку. Считается, что в людей могут входить силы зла, бесы: так, к примеру, возникают психические заболевания - когда больные «слышат» указания Сатаны.
Мало кто в России берется не только изгонять беса, но даже «отчитывать» бесноватых: проводя этот молебен, священник «распинается», приносит себя в жертву, потому что тут же сам испытывает нападение злых сил. Тысячи верующих в итоге мечутся по приходам, ищут «сильного» священника, который взялся бы «отчитать» умирающего от рака или шизофреника...
Отец Ефрем, оказывается, это делал.
- Из Москвы к нему приезжали, - рассказывает Виктор. - А уж бесы в церкви как кричали! Если во время молебна пятилетний ребенок басом: «Ефрем! Мы все равно тебя убьем!» - то кто ЕЩЕ это может быть? И по-собачьи лаяли... А батюшка после молебна обязательно или заболеет, или еще что-нибудь...
Зато были и чудеса, когда человек, которому врачи выносили вердикт «не жилец», выздоравливал.
Неожиданная подробность: в монастыре, куда я приехала поговорить о связи духовной практики отца Ефрема с его смертью, вдруг выяснилось, что иеромонах «партизанил». Несколько лет назад архиепископ Кирилл, став главой Курской и Рыльской епархии, вычеты монахам производить запретил.
Ефрем пользовался удаленностью своего скита - и мой рассказ о его деятельности стал для братии сюрпризом...
Неизвестно, мог ли иеромонах изменить свою судьбу: Христос, как верно подметили в монастыре, тоже молился в Гефсиманском саду: «Отче мой! Если возможно, да минует меня чаша сия». Но добавлял: «Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет» (Евангелия от Матфея и Луки)... Факт то, что будущее свое отец Ефрем видел четко.
Родственники 15-летнего Саши Рудякова:
- Съездил в Москву и прямо стал говорить: «Либо на Рождество меня убьют, либо на Пасху»...
Монахиня Нина, бабушка, все эти годы готовившая в скиту пищу:
- Пришел второго числа, сел от тут, в трапезной, на койку. Я: «Отец Ефрем, иди есть». А он пригорюнился, голову рукой подпер и говорит: «Последний раз я на этой койке сижу...» И ушел. Не стал есть. А назавтра мне говорят: «Убили твоего батюшку»...
Для всех обитателей скита однозначно ясно: это бесы вели в ту ночь по деревне двух пьяных подростков. И убивали бесы. Бес, он на почве пьянства и наркомании быстро в человека входит...
Что интересно: ни в ком в Волобуеве я не заметила скорби. Наоборот.
Послушник Виктор:
- Мученическая кончина. Батюшка монах - он до конца остался монах. И не защищался и даже на помощь не позвал: мне не позвонил. Как Серафим Саровский, который, когда к нему разбойники вошли, топор отложил: «Делайте со мной что хотите»... Когда хоронили отца Ефрема, грусть чувствовали и потерю - а боли нет! И погода - как на Пасху...
Одна из фотографий батюшки Ефрема уже замироточила. Послушник Виктор показывал мне сделанный с нее ксерокс.
ЖЕЛТЫЕ ОГНИ
У Коли Клейменова, второго убийцы, глаза тоже светятся. Желтое отчаяние в них. И кожа у юноши с востреньким носиком желто-зеленая, как у вампира; никогда не видела такой у заключенных. Парню плохо от моих вопросов: он мотает головой, мечется по клетке:
- Че мы туда пошли? Да не знаю я, я даже не знал, что там священник жил... Шли и все. Стукнули - он открыл. Тоже датый был, за стол пригласил. Тут он Рудякову замечание сделал, чтобы тот матом не крыл...
Вот такой грустный финал.
Мальчики-убийцы утверждают, что отец Ефрем, как и они, был пьян.
Это же говорят и жители деревни, родственники убийц.
Не отрицает даже заместитель руководителя межрайонного отдела Следственного комитета при Прокуратуре по Курской области Александр Романенков. Сначала отнекивался: мол, еще не пришла экспертиза трупа. Потом намекнул: «Может быть, с обвиняемыми потерпевший и не пил...» И, наконец, вздохнул: «Давайте не будем трогать этот вопрос».
Мы, конечно, будем. Мы будем трогать все вопросы.
Почему все-таки умер отец Ефрем?
Потому что бесы мстили монаху, возрождающему церковь и проводящему редкие в наше время, губительные для нечистой силы молебны?
Или потому что в семьях двух пацанов говорили (а таки говорили), что монастырь скупает дома в деревне и что это мафия из Москвы?
Или пьяные хулиганы просто искали, с кем бы подраться, а священник «удачно» подвернулся со своим нравоучением?
Или, если он был пьян и они были пьяны, это была обычная бытовая ссора и правых-виноватых здесь не найти?
Истина, наверное, как всегда где-то посередине.
Я, если бы знала, что сегодня меня гарантированно придут убивать, наверное, тоже бы выпила...
Больше всех о кончине отца Ефрема пожалел глава Некрасовского сельсовета Иван Шульгин. Сказал, что иеромонах возрождал Волобуево и что с ним «свет появился»: вырубались какие-то заросли, расчищались родники... Теперь судьба населенного пункта под вопросом.
- Убийство этого человека - огромная потеря для нашей местности, - подытожил Иван Викторович.
Коля Клейменов пишет домой покаянные письма. Он говорит, что сам не знает, «зачем это преступление совершил».
Самое страшное для парня - сны.
Только Коля закроет глаза, ему является иеромонах Ефрем.
Ничего не говорит, только ходит мимо.
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Иеромонах Ефрем, в миру Игорь Гаценко. Жил в Подмосковье, окончил медучилище, работал в санэпидемстанции и на заводе АЗЛК.
В 33 года уехал в Троице-Сергиеву лавру и больше в мир не возвращался. Принял постриг в Рыльском Свято-Николаевском монастыре.
Восстанавливал храм Успения Пресвятой Богородицы в селе Волобуево Курской области, проводил вычеты - особые редкие молебны, помогающие больным.
Был зверски убит двумя пьяными деревенскими парнями, провидчески предсказал свою гибель вплоть до дня.
Жития его было 50 лет.
ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА
Чисто деревенское преступление
Священников в России убивают часто, по нескольку человек в год. И в большинстве случаев именно на селе, что дает пищу для разговоров о падении нравственности деревни. Однако, как хладнокровно отмечает в своем сборнике «Мученики нашего времени» священник Виктор Кузнецов, «и в городе при таких условиях жизни нравы бы упали весьма стремительно, а преступность возросла еще больше».
Возьмем тот самый Некрасовский сельсовет Рыльского района Курской области: девять деревень, население - тысяча человек, трудоспособных триста.
Что делают эти триста?
Несколько десятков работают на сахзаводе, но это работа сезонная (когда убирают сахарную свеклу).
А остальные?
Кто-то ездит в Рыльск, кто-то ворует, кто-то продает самогонку.
Поскольку все живут страстно, невыразимо бедно, то воруют у дачников, польстившихся купить здесь избы. Срезают электроплиты и вообще все металлическое.
Самогонку (сахар-то дорогой) делают не очень крепкую, а чтоб вставляла, усиливают таблетками. От такой смеси можно увидеть и бесов, и человечков зеленого цвета. И видят. Многие до смерти.
Задумайтесь: все это происходит в одном из самых благодатных уголков нашей страны - Черноземье! Где вызревает виноград, куда прилетают аисты!
При советской власти здесь был крупнейший совхоз «Прогресс», а нынче поля пашут только ТРИ фермера. Коровники растащили на кирпичи...
Ульяна Скойбеда ждет ваших откликов на нашем сайте.
Ульяна Скойбеда ждет ваших откликов на нашем сайте.
Когда у государства были сверхдоходы от нефти, почему оно не решило эту самую очевидную, первоочередную задачу - восстановление сельского хозяйства?
Нет, оно равнодушно смотрело, как грабили селян. Те самые три фермера вырастили в 2008 году очень хороший урожай зерна - и были вынуждены продать его дешевле себестоимости (дешевле, чем затратили, другими словами). Такие цены выставили закупщики.
Что это - диверсия?
На Западе, если у человека 200 гектаров земли, это очень богатый человек. У нас - хоть триста, хоть полторы тысячи...
Бытие определяет сознание, это понимают даже священники. О какой нравственности можно говорить при таком безнравственном положении вещей?
("Комсомольская правда", 9.04.2009)
_________________
Чувствую настоятельную потребность вступить в Добровольный оркестр хемулей...
|
