Православный форум Доброе слово

Свеча

Однажды на Пасхальной Всенощной едва стоял, истощенный болезнями. Казалось порой - еще немного, и упаду, Праздник всем испорчу. А так хотелось отстоять всю эту радостную службу до конца! Но куда там... Совсем стало шатать из стороны в сторону. Решил уходить. И тут словно бы кто-то внутри подсказывает: «А ты за свечу держись».
Зажег я большую свечку, держу в руке, и вправду - словно какая твердая опора, как поручень, появилась. Сам не пойму - как будто бы не я Пасхальную свечу держу, а она меня. Так и достоял спокойно до самого утра, встретил Христово Воскресенье!

Потерялся Роберт

...Иду в Казанский собор, смотрю внимательно по сторонам и думку горькую думаю: вот уже больше месяца прошло, как не видел Роберта (о читинском бомже с экзотическим именем смотрите). И опять нет его на своем месте. А когда долго не видишь матерого бомжа, то понимаешь, что чаще всего это может означать только одно... Причем плохое... Вот по дороге в храм и слагаю в унисон своим невеселым мыслям такие нехитрые стихи:

Поток иномарок
дорогой струится -
За стеклами «Фордов» -
Сытые лица...

На улице шумной,
В потоке безумном
Лавина прохожих,
Не знающих бед;

Всё как всегда.
Но... Роберта нет...

На этом месте вдруг какой-то «модный» бомж в затемненных очках-капельках, следующий встречным курсом, трогает меня за плечо: «Подайте...» Смотрю - батюшки! - это же Роберт мой! Несколько видоизменился, почернел еще сильнее, одежда другая.
- Ты где очки-то такие взял? - спрашиваю.
- На банках нашел. (Не знаю уж, что за банки такие; видно, жаргон какой…). А я теперь в богатых домах живу. (Следует понимать - в подвалах богатых домов). Пока не зашиб никто. С Андреем и Любой живу - хорошие они люди...
Тут на радостях так я с Робертом разговорился, что счет времени потерял. И с таким неподдельным душевным подъемом в собор зашел, что далеко не всегда и бывает. Вот надо же - бомж Роберт. А какой праздник душе моей устроил!
Записку на Проскомидию подал, помолился у чудотворной Албазинской иконы Божией Матери, свечи поставил. И такой пресветлый, внимательный, добрый лик у Матери Божией на этой иконе, такие живые глаза, что невозможно усомниться в том, что слышит Она наши молитвы!

Не имамы иныя помощи,
Не имамы иныя надежды,
Разве Тебе, Пречистая Дево…

Николушка помог

Случилось это ровно год назад. Утром 19 декабря наш водитель Павел Николаевич выглядел, мягко говоря, неважно - можно было предположить, что ночь он провел без сна. Так и оказалось: накануне вечером восемь его коров не пришли домой со стадом, пропали. Всю ночь ездили по окрестностям, искали, высматривали, спрашивали людей, но тщетно. Нужно заметить, что пропавшие коровы составляли всю основу экономической жизни семьи нашего водителя, и стоит ли говорить, сколько трудов было положено на то, чтобы вырастить их и содержать в порядке...
- Известное дело, угнали скотинку лихие люди, - уныло рассказывал Павел Николаевич, - не забили бы на мясо, ведь где коров среди морозной зимы держать будешь? То-то и оно - побыстрее черное дело негодяи устроить постараются....
Да и то верно - восемь коров - не восемь хомячков, в карман не спрячешь. Словом, надежды никакой.
Поговорили с водителем о невеселых новостях, и тут посетила благая мысль: сегодня ведь праздник Святителя Николая, нужно попросить Чудотворца ради святого дня помочь в беде! Изменив все рабочие планы, поехали с Павлом Николаевичем в окраинный Никольский храм. В полностью деревянном, совсем небольшом храме было тесно, тепло и уютно. С трудом пробрались между плотными рядами прихожан к иконе Николая Чудотворца, приложились с молитвой к образу, поставили свечи. Павел Николаевич еще долго стоял перед иконой, долго что-то говорил тихим шепотом - просил помощи и заступления...
Потом уверенно и даже весело сказал:
- Ничего не случилось с коровушками моими, живы они, найдутся, - верю!
С тем и вернулись на работу.
К вечеру звонит нашему водителю его жена, Надежда Николаевна:
- Павел, глазам своим не верю - идет домой скотинка-то наша, да не идет, а бегом бежит, словно кто подгоняет! Все восемь, целехоньки!..

Арифметика

В иконной лавке одного из городских храмов приметили мужчину, который каждый день приходил заказывать обедни. И вот однажды работница на свечном ящике сердобольно ему советует:
- Мужчина, вы бы лучше сорокоусты заказали - и выгоднее так, и хлопот меньше. Вы, наверное, не понимаете. Вот смотрите: сорокоуст у нас стоит сто рублей, а заказная обедня - пять рублей. Вот вы каждый день заказываете обедню, получается, что за сорок дней двести рублей отдаете. В два раза переплачиваете!
Мужчина, неловко тиская в руках шапку, отвечает:
- Понимаете, я человек больной, инвалид, этими каждодневными походами в храм, можно сказать, и живу на белом свете. Дал себе такое установление: вставай и иди каждый день в церковь, помяни родных и ближних своих. Живущих - о здравии, чтоб Бог им в делах на этот день помог, а ушедших - за упокой душ их Христианских, чтобы Господь утешил во Царствии Своем. И так - каждый день: как бы ни чувствовал себя, но пока ноги носят, знаю, что должен в храм идти. А если один раз сорокоуст заказать, то можно ведь и расслабиться, успокоиться. Наверное, давно бы и слег уже с такой арифметикой. А так Бог силы дает. Да и потом я ведь каждый день и к иконам приложусь, и свечи перед любимыми образами поставлю, и нищим подам. А то бы раз в сорок дней... Нет, вы уж простите, но мне так лучше, как привык.
Женщина за прилавком, еще минуту назад бодро извлекавшая из калькулятора «выгоду», смущенно примолкла. В очереди какой-то очень образованный, видно, человек прокомментировал: «Мотивация!». А старенькая бабушка, переложив в другую руку свою клюку, широко перекрестила «странного» мужчину, не понимающего своей выгоды, и сказала ему вслед:
- Доброй души человек. Дай Бог тебе здоровья!..

Рис. Германа Дудичева

Алексей Самойленко,
Представитель МИД России в Чите, советник 1 класса
19.12.2008

Из газеты "Благовест"

_________________
Чувствую настоятельную потребность вступить в Добровольный оркестр хемулей...

Хозяин ада ответил мне: у нас здесь нет огня....

Однажды встретил царь юродивого и спросил его, откуда тот идёт.
– Из ада, – ответил блаженный.
– И что ты там делал?
– Хотел найти огонька, чтобы раскурить трубку.
– Ну и как, раскурил свою трубку?
– Нет, тамошний царь ответил, что у него нет огня.
– Как же так, не могу поверить, чтобы в аду не было огня, – удивился царь.
– Я тоже удивился, – сказал юродивый. – Но хозяин ада ответил мне: у нас здесь нет огня, каждый приносит сюда свой собственный. Этот-то огонь и жжёт его.

СпасиБо большое, Алексий!

_________________
Чувствую настоятельную потребность вступить в Добровольный оркестр хемулей...

Не зря в русском языке таких людей зовут убогими - на особом, видно, попечении находятся они у Бога…

Нежданный гость

Первая «личная» и навсегда запомнившаяся встреча с так называемым «лицом без определенного места жительства» случилась у меня в самом начале 90-х годов. Времена были довольно голодные, лихие; как раз тогда-то, кажется, и прижилось в словарном обиходе горожан это короткое слово - бомж.
Был я в те времена совсем молодой и жил в малосемейном общежитии на краю города. Соседство нашего дома было не самое приятное: через дорогу - кожный диспансер, за забором - клиническая больница, чуть подальше - кладбище. Неудивительно, что в этом «бермудском треугольнике» частенько появлялись люди, которых социологи называют «асоциальными личностями».
Как-то поздним вечером вышел на лестничную площадку покурить (было по молодости такое...). Вижу - лежит прямо на полу под батареей еле живой бомж в несусветных лохмотьях, дрожит весь, как осиновый лист (на дворе самые морозы стояли). Смотрит на меня молча испуганными, затравленными, не ожидающими ничего доброго глазами. И так жалко стало человека! Принес я нежданному гостю банку голубцов, хлеба, ложку, сигарет - поешь, говорю, покури. И старый полушубок на овчине ему отдал (отец с Севера привез, когда мне лет тринадцать-четырнадцать было). Через какое-то время вышел снова на перекур. Смотрю - пригрелся мой бомжик, укутался в шубу, спит, а на черном от сажи лице - улыбка! Подумалось: может, приснилась ему мамочка его родная в этот час, добрые времена детства или еще что хорошее. И ведь Бог весть - может, в ту суровую зиму была это его последняя ночь на земле...

Рано утром бомжика в курилке уже не застал. Зато встретил дымящего сигареткой соседа - врача по профессии. И вот он мне первым делом сообщает: «Представляешь, бомж тут к нам приперся, еще и шубу где-то украл. Выпинал я его в три шеи, аж по лестнице катился!». Ничего я не ответил, а только огорчился очень... И крепко задумался тогда - и о бомжах, и о врачах...
И сейчас думаю так же, как в тот зимний день - а кто от такой судьбы застрахован? И ведь не знаем мы, какие обстоятельства к такой печальной участи этих людей привели. И может, есть какое-то одно-единственное доброе дело этого горемычного страдальца, которое в глазах Господа важнее и ценнее всей его вообще жизни непутной? И мы-то, может, не многим лучше этих убогих, несчастных горемык, разве что одеты поаккуратнее. А души наши кто видел, кто взвешивал во всей-то их греховной «красе»? Кроме Господа нашего...

Убогие

Почти всегда у Казанского собора вижу несчастную безногую женщину. Татьяной зовут. У этой есть особенность - милостыню в самом храме никогда не возьмет, хоть тысячу ей предложи. Ни за что. А у церковной ограды - можно. Почему так, не говорит. Стало быть, установление какое-то внутреннее у нее на сей счет имеется... Сегодня плачет, бедная, - дочь ее тринадцатилетняя в приюте вены перерезала, едва спасли.
Всего у нее пятеро детей. Двое сыновей в тюрьмах сидят, две дочери «шляются где-то», а младшая в приюте. Ноги Татьяна отморозила несколько лет назад. Вообще одета она чистенько и улыбается, когда разговорится, по-доброму. Не отчаялась и помощи ищет не где-нибудь, а у храма Божьего. Не зря в русском языке таких людей зовут убогими - на особом, видно, попечении находятся они у Бога... Получив милостыню, всякий раз поклонится Татьяна, на золотые купола перекрестится. Помоги ей Господи!

Этим летом вижу и деток на паперти - парень и девочка лет семи-восьми. Разговорился как-то с ними. Растут без отцов.
Девочка тихая, незаметная как будто, кроткая, глазки долу. Евгенией зовут. Маму с работы выгнали, дома кушать нечего. «В Бога верю, Он поможет», - смиренно говорит, глядя на храм...
Парнишка - Дима - пошустрее, явно с коммерческой жилкой, ни одного прохожего не пропустит мимо. Первым делом ловким натренированным движением достает крестик из-за пазухи: «Я крещеный!» Весело рассказывает, как его крестили: в купель раз - и окунули с головой! «Я Бога люблю, ой как люблю!».
Ну ладно, пожелал деткам помощи Божией, да не унывали чтобы, да на Бога надеялись, и пошел было дальше. Тут Евгения до рукава дотронулась и шепотом тихонько так, радостно говорит: «Знаете, мне батюшка сказал, что я к нему могу домой приходить, во вторник и четверг, он помогать мне будет». Ну и слава Богу!
Догоняет вдруг Димка и деланно-серьезным, требовательным даже голосом говорит: «Дяденька, вы мне по-настоящему помочь можете?» - «А что нужно-то?» - «Да вот, хочу одежду себе покупать, у меня-то неважная, немодная» (а одет не сказать что и плохо). Ну, думаю, раз такие «деловые» мысли, значит, уже хотя бы не голодный. «Так дайте хоть рублей двадцать! Ну или десять хотя бы!» - «А я же тебе только что пятьдесят подал, ради Господа. Или забыл уже?» - «Ну, я думаю - вдруг еще дадите!». Засмеялся весело, развернулся и - вприпрыжку на свое хлебное место...

Роберт

Бомж Роберт (правда, несколько странно звучит?) - давнишний мой знакомый, всегда встречается мне «на своем месте», у дальней ограды Кафедрального собора. Останавливаюсь поговорить «за жизнь». Так постепенно узнал, что раньше он работал в Ижевске, мотоциклы на заводе собирал. Потом поехал в поисках лучшей доли в Хабаровск, там все документы украли. Запил. Ездил электричками, теперь вот второй год как прибился в Чите, ночует в подвалах.
Говорит Роберт тяжело, с хрипом, отдельными словами, обрывками. Иногда трудно разобрать. Но когда Бога славит, голос у него становится ясным и четким, тяжелая похмельная головушка поднимается горе, и глаза с надеждой устремляются в небо - стало быть, чувствует и эта душа человеческая величие своего Создателя...
Вот вроде пропащий совсем человек, пьяница горький, а ведь нет. Я когда ему подаю, говорю: «Не меня, а Господа благодари, Он тебе подал моей рукой, чтобы ты хлебушка купил, жил и каялся». А он очень искренне, отнюдь не с лукавыми глазами отвечает: «Я за все Бога благодарю, за все...» Весь черный, измученный - в чем только душа держится, но как-то зиму пережил (а у нас ведь здесь не Крым, морозы за 40 градусов бывают). Глаза у Роберта добрые, глубокие, печальные.
Всегда радуюсь, когда Роберта у церковной ограды встречаю. А в этом году на Пасху такой случай курьезный был. Приехал я со своими домочадцами и с мамой-пенсионеркой куличи и яйца освящать, идем от машины с корзинками к храму, нарядные все, праздничные. Тут мама моя заметила Роберта и говорит мне: «Вон друг твой идет!» (она как-то видела раньше, что мы с этим человеком на паперти подолгу разговариваем). Жена моя поворачивает голову, ничего понять не может: кроме почерневшего шатающегося из стороны в сторону бомжа никто в поле зрения не попадает. «А где друг-то?» - спрашивает. - «Так вот этот и есть, Роберт. Давай познакомлю». - «Ну у тебя и друзья!» - тут у моей благоверной брови тревожно было взметнулись вверх. Но все поняла, конечно...
Вот, не далее как на днях, Роберта опять у церковной ограды встретил, поговорили. А он потом долго вслед славословиями звучными провожал, я уж далеченько отошел, а холодный осенний ветер в спину все доносил громкое, торжественное, с заиканиями: «Дай вам Бог здо-до-ровья! Спасибо вам! Благода-да-рю вас!». Обернулся я, да и поклонился страдальцу до земли - за добрые слова его, за неоскудевшее в горестях сердце...

Алексей Самойленко,
Представитель МИД России в Чите, советник 1 класса.

_________________
Чувствую настоятельную потребность вступить в Добровольный оркестр хемулей...

СпасиБо, Алексей!

_________________
Чувствую настоятельную потребность вступить в Добровольный оркестр хемулей...

Дорога к вере

У автора этого письма она началась с паломничества в Дивеевский монастырь.

Я убеждена, что прийти к вере и укрепиться в ней больше всего помогают человеку паломнические поездки и чудеса. Особенно много дается Богом новоначальным. Они в руках Господних, как дети малые. Так и у меня было, и у многих, у многих… Но до сих пор, хоть и прошло с момента моего воцерковления больше десяти лет, я не могу без слез читать или слушать рассказы о явной помощи Божией. Может, виной тому устройство женского серд-ца, может, горести, изобильно излитые на моем пути (но ведь все крест свой несут), а может, милость особая, чтобы не забывала душа Отца своего Небесного - Бог весть. Но вернусь к началу.
Приехали мы с семьей в Самару пятнадцать лет назад. Мне тогда тридцать лет было, а крещению моему, как и сыну, - пять. Позади разудалая днепропетровская и московская студенческая жизнь, развалившийся первый питерский брак, квартирные суды, гастроли с театральной труппой по всей Украине и Молдавии, жизнь в Крыму у родителей, и нигде на всех этих дорогах, во всех городах и весях не искала я Бога. Сколько святынь могла бы увидеть - и не увидела, пропустила… А здесь, в Самаре, храм святых Кирилла и Мефодия в двух шагах от дома, звон колокольный в окна бьется. Вот и достучался Господь.
Перед глазами картина на Евангельский сюжет - «Се, стою у двери и стучу» - виденная мной в Свято-Никольском храме в Смышляевке. Ночь. Маленький домик с крыльцом, освещенным подвешенным фонарем, а на пороге стоит и стучит в запертую дверь Спаситель…

Муж спросил:
- Женушка, что тебе на день рождения подарить?
- Венчание.
Обвенчались мы в день моего рождения. Венчал настоятель Кирилло-Мефодиевского храма протоиерей Виктор Ушатов. Дивно было мне, радостно. Тут же, в храме, я объявление увидела, о паломнической поездке: Дивеево - Санаксары - Пайгарма. Купила билеты себе и сыну (муж работал). Вот с этой поездки для нас все и началось. Из нее вернулась я другая и уже точно знала, что буду искать дорогу к Храму. Свою дорогу.
Выехали в ночь. Была весна, шли Пасхальные дни. Трудностей, испытаний в пути было - не перечесть. И с дороги сбились, и мост затопило, искали объезд, и вдруг погода испортилась - лютый холод, а мы все раздеты. В Дивееве первое чудо: пришла женщина и принесла в сумках теплую одежду. Так отдала, во славу Божию. Нам с сыном не досталось, правда, ничего, но зато другие оделись, согрелись.
Целый день на послушании, вечером служба, Крестный ход по Канавке. В гостиницу попали ночью. Шлепали в темноте по грязи. Пока устроились, расположились, угрелись - пора вставать, на рассвете уезжаем. Заехали в монастырь к мощам Батюшки Серафима, попрощаться, чаю попить на дорожку. А к мощам, несмотря на ранний час, очередь. Встала я с одной паломницей из нашего автобуса и - не молюсь, нет. И опыта нет, и совести нет, потому что стали мы о мирском болтать, и не просто, а о блуде. И вдруг содрогнулся собор и души наши от нечеловеческого воя. Женщина, впереди нас стоявшая, прикоснулась к раке, выгнулась назад, голову к своду закинула - и из открытого рта такой вопль непрекращающийся, что вся наша беседа и посторонние мысли как шелуха слетели. Стоим, оцепенели от ужаса, и вижу я, как при замедленной съемке: руки у всех присутствующих складываются в крестное знамение, тянутся ко лбам непроизвольно, у всех вокруг меня остановившиеся глаза. Да и я такая же точно! Еще вижу: монахиня, что несет послушание у раки и, стало быть, ближе всех к этой одержимой бедной женщине, выпадает из «замедленного кино» и, улыбаясь, протирает стекло на раке. У меня в голове две мысли: «вот так, должно быть, кричат в аду!» - и: «почему она улыбается?». Потом все начинают двигаться в обычном ритме, только сердце стучит гулко, часто, низко, где-то в пятках.
Бежим в трапезную, мы послед-ние, все уже в автобусе. Беру железную кружку трясущимися руками, и об нее клацают мои зубы - не могу пить.
В автобусе ждут только нас. Едем в Санаксары. Пустынная трасса вонзается в небо на горизонте, а вокруг розовеют облака - рассвет. У нас второе сиденье перед лобовым стеклом. Вижу дорогу, небо, облака. Думаю о случившемся, глаза закрываются… и через минуту меня расталкивают пассажиры позади меня и просят посмотреть вперед. Прямо перед автобусом, на небе, сотканный из облаков, смотрит на нас с доброй улыбкой Преподобный Серафим, подняв обе руки в благословении, прощании, прощении… Нет, нам не нужно было додумывать, дорисовывать детали, догадываться. Все четко и ясно, как на иконе, а вокруг синева.
Я очень плохо себя вела. Злилась на резвящегося сына: не понимает, где находится! - на пристающую к паломникам женщину, на автобус: у сидений спинки не откидываются и приходится сидеть и днем и ночью, на усталость, на холод до костей. Я болтала, как кумушка, в святом месте, а мне Господь являет такое чудо! Новоначальная…
А монахиня улыбалась от радости за еще одну исцеленную душу. Дивны дела Твои, Господи!
Вернулись мы через три дня, а у мужа неприятности на работе, да такие, что может лишиться места и, следовательно, квартиры, где мы живем. И только одно искушение закончится, другое на пороге. Так, видно, ненавистны врагу рода человеческого все, кто хочет спастись. Мы с сыном в храм ходить начали, причащаться, к нам подступиться ему труднее. Мы в ограде Церкви, а муж за оградой, вот через него и уязвлял нас враг, жалил, ссорил, пока не поселилась в моем венчанном супруге ненависть ко мне и ко всему церковному. А верующая жена отличается от неверующей еще и тем, что знает: венчаны - значит, навсегда. Значит, надо терпеть, прощать и через это спасаться. Мир дороже.
Не получилось у меня и второго брака. Одним утешаюсь: что не по моей злой воле не получилось.

В самом начале своей церковной жизни помню: возвращается муж домой, лица на нем нет. Из машины, проколов колесо, украли сумку с документами, ключами от гаражей-, машин. Перетряс весь багажник, весь салон - нет! А начальник скор на расправу был, сначала головы рубил, потом разбирался. А я одной ногой в церковь ходила, а другой решила к гадалке пойти, фото показать, про документы спросить. А бабка эта по выходным «не работала». Тогда только я в храм отправилась, ведь церковь по выходным работает. В храме мне посоветовали заказать водосвятный молебен Святителю Николаю. Заказала, купила молитвослов, икону Божией Матери «Скоропослушница» и как упала на колени перед иконой Николая Чудотворца, так всю службу простояла, проплакала, не заметила, как время прошло. Субботу и воскресенье слезы лила, молилась, а в понедельник - опять к гадалке. Сейчас думаю: как Бога оскорбила, а Он меня не то что на месте не поразил, а еще я в этот же день награду от Него получила. И такая сильная радость, такая вера в сердце поселилась, что, видимо, поэтому я и получила пряник вместо кнута.
Гадалка на фото посмотрела и говорит: «Не вижу, чтоб документы вернули». С тем я и домой пришла. Взялась за уборку, а как до полочки с иконами дошла, взмолилась: «Матерь Божия! Скоропослушница! Ты же Сама, Сама обещала, что тут же на помощь придешь всем, кто с верою к Тебе обратится! Помоги! Не найдутся документы - выгонят мужа с работы и квартиру отберут. Куда нам идти?»
В тот же миг стук в дверь. Открываю. Стоит незнакомый мужчина, спрашивает, здесь ли живет такой-то (называет имя и фамилию мужа), и добавляет: «Я третий день думаю, идти или нет. Документы нашел около дома, а идти опасаюсь, вдруг на меня подумаете. А тут вдруг взял и решил, что пойду». Я ему отвечаю: «А я третий день жду вас. Молюсь и жду». Когда он ушел, я вбежала в комнату и буквально подъехала к иконам на коленях. Что такое слезы радости, изведала в первый раз. И счастье было такое, что, кажется, при рождении сына я радовалась меньше. Да, именно тогда я стала верующей, и этот опыт, это чувство, что Господь и Божия Матерь рядом, слышат тебя, помогают, много раз в будущих горестях помогали не отчаиваться. Я ведь к колдунье ходила, а милостивый Господь будто не видел этого, а видел мои первые шаги к вере, слышал мои слабые молитвы!

Еще один чудесный случай помощи Божией. Собрались мы с сыном в гости к бабушке в Крым. Из Самары прямого поезда в наш город нет. Нужно ехать или до Симферополя, а оттуда на автобусе, или до узловой станции Джанкой, через которую должен идти нужный нам поезд и на который мы (если повезет и не задержимся) должны пересесть. Он довез бы нас до маленькой станции, на которой нас собиралась встречать бабушка, и вместе с ней мы бы сели на электричку и наконец добрались бы до Феодосии. И все бы ничего, если бы моя мама не настаивала на том, что хочет встретить нас на этой станции. Уговоры не помогали.
- Мама, поезда задерживаются в пути, лето. Еще таможня. Если мы опоздаем и не пересядем в проходящий поезд, ты напрасно нас прождешь. Следующий будет вечером.
- Ничего, уеду домой.
Ехать нам двое суток, и уже после первых стало понятно, что мы опаздываем на два часа. Была надежда, что ночью нагоним. Утром узнали, что нагнали только час. Так, с опозданием на час мы прибыли в Джанкой. Я понимала, что никакой поезд нас ждать не будет, но всю дорогу молилась и сына просила мне помогать в молитве, чтобы Бог сотворил чудо и наша бабушка не напрасно вглядывалась бы в даль. Подъезжаем. Господи, думаю, куда бежать? Помоги! Решила: сына с вещами в тамбуре оставлю, а сама помчусь спрашивать, если поездов нет, поедем дальше, в Симферополь. Смотрю в окно, а напротив поезд стоит. Наш! Именно на него мы должны были пересесть, если бы прибыли вовремя. Я вещи и сына из одного вагона в вагон напротив перекинула, с проводником договорилась, от радости и недоумения в себя прийти не могу. Вышла на платформу отдышаться и спрашиваю у проводника: «Вы тоже на час опоздали?». Он в крайнем раздражении мне отвечает: «Да где там! Пришли вовремя и стоим тут час, не знаю кого ждем!».
А я знаю, подумала я: по молитвам одного маленького мальчика и одной глупой тетеньки Бог задержал для них ваш поезд.

Надо признаться, что лет до тридцати я считала некоторые свойства своего характера достоинствами, а не недостатками. Этому способствовали многие обстоятельства: и два театральных образования, и необыкновенная удачливость, и любовь окружающих людей. Всем я нравилась, не было у меня врагов. А природная смазливость и гордыня доделали из меня самовлюбленную эгоистку. Требовать умела, уступать - нет. Если со мной спорили, я гневалась, если упорствовали - белая ярость могла залить глаза, и выйти из этого состояния можно было двумя способами: или отмолчаться, уйти минут на пятнадцать, или отораться. Пишу об этом подробно потому, что в этом портрете многие узнают себя, как и я до сих пор встречаю похожих людей, и потому, что Господь показал третий путь, дотоле мне неведомый. И этот новый опыт был настолько «ударным», что хоть и прошло около пятнадцати лет, я очень ясно все помню, будто все случилось вчера. Может, мой опыт будет полезен хоть кому-то.
Самару мы с мужем тогда не знали, недавно приехали. Вот и не сошлись во мнениях, куда идти. Я была уверена, что в одну сторону, он стал спорить и настаивать на другом. Уступать я не собиралась, назревал конфликт. В эту минуту Господь вразумил - вспоминаю, что в минуты гнева полезно повторять про себя: «Помяни, Господи, Царя Давида и всю кротость его». В этот же миг с левой стороны как будто в ухо, а на самом деле прямо в мозг вкладываются слова извне, и интонация премерзкая: «Не смей говорить эти слова!». Конечно, я пытаюсь вытащить из памяти, быстро, судорожно защищаясь: «Помяни, Господи…» Но знали бы вы, как это было трудно! Была борьба, слова выскальзывали, требовалась воля, чтобы все-таки их вспомнить, соединить, сказать. Это я пишу долго, на деле же прошли доли секунды… И как только я смогла мысленно проговорить строку псалма, моя клокочущая ярость на упрямого мужа испарилась, исчезла. Не потребовалось и пятнадцати минут, чтобы отдышаться. Мне уже было все равно, куда идти. Подхватив мужа под руку, я пошла туда, куда хотел он, а то, что направление было выбрано неверно, уже не имело никакого значения.

На фото: рака с мощами Преподобного Серафима Саровского в Дивеево.

Маргарита Драгина,
преподаватель воскресной школы Крестовоздвиженского храма, г. Самара

_________________
Чувствую настоятельную потребность вступить в Добровольный оркестр хемулей...